ОБЛАКО
Чем было это облако сначала?
Прозрачным озерцом в краю у нас.
Вода о дальних странствиях мечтала,
И белым облаком на небе стала,
И в дальний путь отправилось тотчас.
Что надо делать, облако не знало,
Но за пустыни и за перевалы
Оно легко уплыло наугад.
Поплыло вдаль и вскоре заскучало
И думать стало о пути назад.
А ветры облако куда-то гнали,
И облако заплакало в печали,
И с неба наземь пролилось дождем,
И капли влаги землю напитали
И стали ручейком в краю чужом.
Бежит ручей по незнакомым скатам
И в камни тычется подслеповато
В своем далеком горестном пути.
Он бьется в берега, течет куда-то
И все не может родину найти.
Перевод с узбекского Н. Гребнева
МАТЬ
Сорвется в небе ночном звезда –
К кому-то день не придет уже.
И отзовется чужая беда
Легкой печалью у нас в душе.
Порой мне случается в поздний час
О матери моей вспоминать,
И кажется: небо должно упасть,
Когда умирает мать.
Перевод с узбекского В. Муратханова
* * *
Позовет меня дорога –
И уйду, пыля, по ней
Вдаль от нашего порога,
От счастливых наших дней.
Ты, в окно пустого дома
Заглянув, увидишь там:
Кто-то прежде не знакомый
Тихо бродит по коврам.
То присядет, то привстанет,
То на звезды поглядит.
То мечтать о чем-то станет –
Сам с собой заговорит.
Может, ты его окликнешь
Старым именем моим,
А со временем привыкнешь
Разговаривать с чужим.
Утомительно и странно
Наша будет жить любовь,
Как невидимая рана
Нарывая вновь и вновь.
И, на улице встречаясь,
Будем мы обречены
Расставаться не прощаясь
И казниться без вины.
* * *
Не вызывай в душе печаль ушедших дней,
Она меня гнетет, как время листопада.
Я стал чужим тебе. И милости твоей,
И даже новых встреч, молю тебя, не надо.
Я радостью теперь и грустью окрылен, –
Все оттого, что одинок на деле.
И лишь судьба моя идет за мной вдогон,
Держа мою любовь, как птицу, на прицеле.
Зависимость моя от времени светла,
Предчувствие трудов – завидная отрада.
Не разжигай того, что сожжено дотла,
И сердца к прежним дням не возвращай, не надо.
Я от иных стерплю хулу и похвалу.
Но ты, что душу мне наполнила страданьем,
Ты больше не ревнуй меня к добру и злу
И запоздалым обойди вниманьем.
И не смотри, молю, с улыбкой на меня,
Не обещай любви. Что было, не вернется.
Так время, нас порой привычкою дразня,
Над слабостью людской презрительно смеется.
* * *
Ветра осенние завыли в тишине,
Воспоминанья им отозвались.
Приди, моя любимая, ко мне,
Как паутинка осени, спустись.
Пойдем с тобой в прохладу и туман
За призрачным лучом ночной звезды,
Пусть ближний дождь и ветер дальних стран
Сотрут с тропинок наших ног следы.
За нами листья желтые летят,
Пытаются глушить шаги твои,
И нам сады так нежно шелестят,
Как тени, что вздыхают о любви,
Безбрежный мир нам нынче добрый друг,
Печаль и радость с нами заодно,
И осень ровно так горит вокруг,
Как сердце, что навеки влюблено.
ПРОЩАЙ
Прощай – печальный отзвук страсти.
Прощай, газель. Нельзя догнать,
Нельзя вернуть. Не в нашей власти
Жизнь повернуть к согласью, вспять.
Где ты теперь? Какая крыша
Тебе дарит свое тепло?
Твой голос ныне я не слышу.
Мне горько, больно, тяжело,
Что жил всегда легко и просто,
Что многим душу поверял.
Нашел тебя я слишком поздно,
Но слишком рано потерял.
За то, что причинил страданье
Своей любимой и себе,
Дается песня в наказанье
И горя долгий след в судьбе.
Прощай, напевный отзвук страсти,
И ты, газель. Моя вина.
Я над твоей судьбой не властен,
Моя же горечи полна.
Где ты теперь? И с кем? Не знаю.
Кому ты счастье принесла?
Все чаще ныне вспоминаю,
Какой ты ласковой была.
ОСЕНЬ В УЗБЕКИСТАНЕ
Пойдем в поля осенние Отчизны!
Пойдем туда, где чистая заря,
Где тишина, и от избытка жизни
Устало дышит милая земля.
Пойдем со мной туда, где ждет роса
Босые ноги смуглого подростка,
А в полдень свищет белая лоза
И мед стекает в чашечку из воска.
Пойдем туда, где сад и листопад,
И легкий звон, и слабое мерцанье,
И труженицы просветленный взгляд,
И труженика доброе молчанье.
Вот горы те и тот счастливый край,
Который снился Навои седому,
Когда печальный крик вороньих стай
Перелетал от дома к дому.
Их было двое – осень и поэт.
Здесь говорил с ним карагач скрипучий,
А по лицу его клубились тучи
И пробегал прозрений вечный свет.
Смотри, как быстро вертится земля!
Как медленно добро на ней творится…
Пойдем туда, где тихая заря
И солнце в горы хлебные садится.
Перевод с узбекского А. Преловского
ЛАНЬ
Меж синих гор твои владенья,
Ты – красота, ты – загляденье,
Но что лежит на сердце тенью?
Иль ты, как я, влюбилась, лань?
Ты средь утесов диких скачешь,
Зачем всегда украдкой плачешь,
Где ты свои печали прячешь, –
Иль ты, как я влюбилась, лань?
В горах себе не ищешь крова,
Похвального не жаждешь слова,
Скитаешься бесцельно снова, –
Иль ты, как я влюбилась, лань?
Довольно плакать, брось тревогу,
Поставь на камень гордо ногу
И солнце проводи в дорогу!
Иль ты, как я влюбилась, лань?
* * *
В весенний день – осеннее ненастье.
И зябко мне, как будто ночь пришла.
Сирень вот-вот накликает несчастье.
Душа печальна. Дума тяжела.
Настанет ночь. Среди листочков ранних
Лучи далеких звезд бредут ко мне,
И зыбко утомленное сознанье,
Как трепет звезд в холодной вышине.
И гнутся кроны тополей, Как будто
Копье батыра, павшего в бою.
В мельканье теней различаю смутно
Сны девушки одной, А сам не сплю.
Вокруг меня молчание чужое.
И ни одна строка на ум нейдет,
Но изменить не в силах ничего я,
Когда весною осень настает…
ТЫ ПО ВЕСНЕ НЕ ЗАСКУЧАЛА?
В цветущий сад забрел сначала,
Потом в степи искал следы…
Не от твоих ли щечек ало
Повсюду вспыхнули цветы?
Нигде не встретилась мне ты.
Ты по весне не заскучала?
От горьких мыслей отвлекала
Гор отдаленных вышина.
Потом ты снова возникала,
И вновь я видел – Не она…
Мы одиноки – я, весна.
Ты по весне не заскучала?
Победно песнь одна звучала
В шиповнике, а между скал
Летела лань. Вода журчала,
Поток стремительный сверкал,
Но взгляд мой лишь тебя искал.
Ты по весне не заскучала?
Я звал, но ты не отвечала.
Грущу наедине с весной,
Дарю цветы кому попало –
А я их нес тебе одной.
Ну почему ты не со мной!
Ты по весне не заскучала?
РАСКРОЙ ОБЪЯТЬЯ!
Я, запыхавшись, трогаю тюльпаны,
Сияющие первенцы весны.
Три месяца я шел к вам неустанно –
И снова гор подножья зелены.
Моей душе осенний лист дороже,
Чем юные, веселые цветы,
Но бабочка мелькнет – И это все же
Куда прекрасней зимней красоты!
И вздрагивают скалы подо льдами,
И небо в сетке дождика светло.
Гуляет ветер древними садами,
Седая почва пухнет тяжело.
Я всюду пролетал как дуновенье,
Огонь тюльпанов на снегу зажег,
Как нищий, ставший шахом на мгновенье,
Считал, что слишком краток жизни срок.
Открой объятья, милая, тюльпанам.
И не грусти, коль станут увядать,
Коль миг весны не будет нам желанным –
И осень нас не станет уважать.
ЛЕС
Осенний лес, безлюдный, пожелтевший,
Тебя пронзают ветры, холодны.
Но редкие листочки безмятежно
Насвистывают песенку весны.
За ельником поет негромко птица,
А впереди, печально-далека,
Так, что не видно, как вода струится –
Лежит огромной лентою река.
В объятьях леса – волшебство и тайна,
Здесь все воспоминания со мной.
Куда бы я ни бросил взгляд случайно,
Прекрасен ты, осенний лес сплошной.
В твоих объятьях каждый миг – желанный,
Я наслаждаюсь красотой твоей.
Я приколю на локон твой шафранный
Фиалку из родных моих степей.
ОРЕЛ
Орел среди высот не гость –
Хозяин, царственная птица,
Откинет облачных волос
Седую прядь и вдаль стремится.
Летит он к острым граням скал,
Но почему с такою страстью,
Что даже ветер перестал
Дуть над ущельем черной пастью?
Достиг скалы. Сложил крыла
И огляделся, не мигая.
И вновь летит. Манит орла
Вершина горная, другая.
Природа, не пойму досель,
Зачем дала такие крылья
Орлу, забыв назначить цель,
Чтоб увенчать его усилья?
ОТЦЫ, КАЧАЕТСЯ СЕЙ МИР
Отцы нам повторяют – век таков,
Что слишком быстро подрастают дети:
«Цените, молодые, стариков!
Не вечны старики на белом свете!»
Отцы, сей мир качается! Хоть вам
Все видится в ином, спокойном свете.
Внимательнее будьте к сыновьям:
Быть может, на земле не вечны дети.
Перевод с узбекского О. Дмитриева
* * *
Прощай, прощай –
Во мне твое прощание.
Прощай, ведь ты ушла, невинная газель.
Где ты теперь, в каком ты мирозданье,
Чья пред тобою распахнулась дверь?
Тебя я поздно встретил – рано потерял,
Кляни, достоин я твоих проклятий.
В сердцах чужих людей любовь к себе снискал,
Но сам не оценил твоих объятий.
О, как запутан мир души людской,
Как бесконечны драмы и страдания.
На сей раз сам я стал всему виной,
Ужель дана мне песня в наказание?
Прощай, прощай – во мне твое прощание,
Прощай, ведь ты ушла, невинная газель.
Где и в каком ты скрылась мирозданье,
Чьей верной спутницей ты нареклась теперь?
Смогло ли счастье отыскать тебя,
Кто нынче сердцу твоему стал дорог,
По ком тоскуешь в этот день, грустя,
Души моей истерзанной осколок?!
* * *
Осенние ветры повеяли снова,
Тревожа уснувшие грезы мои.
Как нить паутины, скользящей безмолвно,
Приди, дорогая, мой ангел, приди.
Мы будем бродить в предвечернем тумане,
Нам звезды озябшие будут мерцать.
Пусть ветер-бродяга и дождь неустанный
За нами следы наши будут смывать.
Увядшие листья в садах опадают,
Их шелест пускай не студит твою кровь.
Они только тени, а тени не знают,
Сколь велика и бессмертна любовь.
Не сетуя, молча, без слов сожаленья,
На мир беспредельный мы будем смотреть.
А осень, как чье-то сгоревшее сердце,
Вокруг продолжает задумчиво тлеть...
* * *
Прошу, те дни не вороши с тоской,
Угасшим взором не терзай мне душу.
Я для тебя теперь совсем чужой,
Свиданий мне твоих теперь не нужно.
Порой печалясь, радуясь порой,
Я жил своей любовью окрыленный.
Не знаю я, когда, и в миг какой
Ловец исполнил замысел свой черный.
В его руках теперь судьба моя,
А в сердце боль прекрасного страдания.
Те дни не вороши, прошу тебя,
Прошу, не мучь меня воспоминанием.
Пусть трогает печаль моя других,
Лишь ты не огорчайся вместе с ними.
Лишь ты не возноси мой скромный стих,
Лишь ты не защищай поэта имя.
Волнуясь, мне навстречу не спеши,
Лишь ты не будь приветлива со мною.
Увы, все чувства нежные твои
Мне кажутся теперь насмешкой злою...
* * *
В разгар весны осеннее дыханье,
Ночная свежесть сердце холодит.
Зачем напев свирели так печален,
Зачем душа так ноет и болит?
Скользящий луч звезды заледеневшей
Меж листьев сада тянется блестя.
Я не пойму душой оцепеневшей,
Какая память мучает меня?
Как воины в минуту пораженья,
Уныло смотрят кроны тополей.
И девушки усталой сновиденья,
Бессильные, витают средь теней.
Вокруг меня гнетущее молчание,
Не в силах я унять свою тоску.
В разгар весны осеннее дыхание,
Я ничего поделать не могу.
ПОСЛАНИЕ
Я посвящал тебе свои газели
И пел ночами для тебя одной.
Увы, теперь те годы пролетели,
Теперь тобой любуется другой.
Слыхал я, иногда в саду осеннем,
Уединяясь, любишь ты гулять.
И повторяешь грустные газели,
Листая пожелтевшую тетрадь.
И я гляжу порою на дорогу,
Встречая грудью солнечный рассвет,
И память о тебе дает подмогу,
И память о тебе хранит от бед.
Но от разлуки некуда деваться,
Лишь вечное терпенье наш удел.
И продолжает ветхий мир смеяться
Над всеми, кто в огне любви сгорел.
Зачем жалеть, раскаиваться в чем-то,
Коль в жизни сей потерь не миновать.
Нам остается только притерпеться,
Нам остается только забывать.
Пройдут года, и молодость растает,
Угаснут силы, и остынет пыл,
И нам тогда достаточно, вздыхая
Промолвить тихо: «Внучек, я любил...».
Переводы Х. Маматовой
ПРОЩАЙ
Теперь — прощай...
Душа моя душна,
как комната, набитая прощаньем,
как душный дом, откуда ты ушла
с дымком тоски над сникшими плечами.
Где нынче ты? Куда исчез твой след?.
Кто от меня так скрыл его усердно?
Мой час истек, когда с коня я слез,
а ты ушла,
испуганная серна...
Пронзай меня раскаянья ножом,
надеждою, которой не потрафил.
Тебя, увы, так поздно я нашел,
тебя, увы, так рано я утратил.
Кляни мои напрасные слова,
что музыку в чужие звали души,
а ты была, как музыка, сама —
как музыка, а я ее не Слушал.
Как мстит судьба за нашу слепоту,
как явственно зовет ее к ответу:
теперь тебя так ясно вижу — ту, уже на свете нету.
Прости!
Прощай...
Душа моя душна,
как стихший дом, что пуст немилосердно»
как путь пустой, которым ты ушла,
безвинная испуганная серна.
И кто твой след потерянный нашел,
твой дом воздвиг,
судьбою данный зодчий,
где нынче ты — отчаянным ножом
моей души отрезанный кусочек?..
НОЧЬ
Бьет листву осторожная дрожь.
Так заплаканы черные стекла,
точно впрямь этот горестный дождь
чья-то прихоть из ночи исторгла.
Так напуганы толпы теней,
точно вправду
над сбившимся стадом
кто-то высится, ночи темней,
кто-то бродит
за спугнутым садом.
Нет в округе ни света, ни сна.
Все в плену этой тягостной ночи.
И стоят за окном, у окна,
чьи-то черные, зрячие очи.
Так и ловят движенье и жест,
так и ждут —
словно где-нибудь в детстве!
Что за чушь, надо лампу зажечь,
надо встать,
надо в окна вглядеться...
Блещет дождь в неподвижных лучах,
в раме ветка, как палец, застряла.
Не по крыше — по коже стучат
барабанные палочки страха.
Кто ты, черный бродяга ночей,
привидение с черною раной?
За душой — за моей или чьей? —
ты пришел,
что таишься за рамой?
Что за чушь,
что за ночь,
что за дрожь!
Из бессонниц, бессчетных на свете,
лишь в мою почему-то и вхож
этот бредящий призраком ветер!..
Гнется тополя толстый скелет,
и не чудится мне — ни вот столько:
я отчетливый слышу ответ,
пронзающий мокрые стекла:
— О позволь, о впусти меня в дом,
я ворваться насильно не смею.
Я пронизан холодным дождем,
я безжалостным ветром осмеян.
Я сгораю на белых кострах,
я пирую над брошенным брашном...
О, впусти меня, слышишь!?
Я — страх,
убежавший из сердца бесстрашных...
СЛУШАЯ «МУНОДЖАТ»
Ах, скажи мне, о чем зарыдала
эта музыка в жадной тиши?
Этот плачущий голос рубаба —
что он хочет от бедной души?
Столько стонов столетья скопили,
столько горя под кровом земли —
так па что ему слезы скупые,
безымянные слезы мои?
Так он ждет их, так просит упрямо,
словно где-то меж стонущих струн
неоплаканный призрак Хайяма
коченеет на вечном ветру.
Или все, что душа отстрадала,
все былые невзгоды свои,
всю немую тоску Астрабада
возвещает векам Навои...
Сколько муки!
До крови, до боли
истерзал меня поздний закат.
Ах, оставь свои струны, довольно,
не терзай мою грудь, музыкант!
Если правда, что было так плохо,
как твердит этой музыки плач,
значит, мир нам не люлька, а плаха!
И природа — не мать, а палач...
Как рыдает напев! Как стремится
прозвучать
чей-то горестный век!..
...Если музыка так им томится —
как же прожил его человек?
РОДНОМУ ЯЗЫКУ
Неизменен язык соловьиной любви,
по-над рощей звучащий ночною.
В сотни,
в тысячи слов низведенный людьми —
оп самим остается собою.
И, вот так же своим постоянством горда,
век за веком, в тупом увлеченья,
попугая услужливая гортань
повторяет чужие реченья.
О язык мой родной!
В нераденьи своем
как мы мало тебя постигаем...
Но пока ты со мной —
я пою соловьем.
А уйдешь — закричу попугаем!
ЗОЛОТАЯ РЫБКА
Едва от рожденья — попала она
в тот грязный, заиленный хауз,
и крошки ловила, и илом со дна
играла,
и в нем задыхалась.
И все, что па свете ей видеть пришлось —
лишь хауз, да палые листья
разросшихся талов,
да небо, насквозь
прошитое веткою лысой.
Лишь хауз заброшенный с грязной водой
с листвой полусгнившей
да илом...
И горько, что рыбке моей золотой
вот это —
и кажется миром.
КРЫЛЬЯ
Нам не даны, как птицам, два крыла —
божественная, трепетная двойня.
Лишь воля, чтобы все превозмогла.
Лишь мужество. И этого довольно.
А гордый дух не вложен в птичью плоть.
Им этой главной тайны не раскрыли.
Они, чуть что, летяг в испуге прочь,
раскрыв свои божественные крылья.
ЛЮДИ
«Помедли, путник! Не спеши во тьму.
Войди — кошму
пошире мы расстелим
и все, что есть на сердце и в дому,
как водится, по-братски мы разделим».
Ночь на дворе, дорога далека,
и гость войдет, останется в ауле.
Сидят вдвоем, молчат у очага
и ворошат полууснувший улей.
Гость задремал. Хозяин тихо лег.
Еще заря виска не разбивала —
«Спасибо, брат!»
«Останься!»
«Путь далек
пора идти!»
И все. Как не бывало.
Ни имени, ни долгого следа.
Лишь временем расставленные вехи.
Глядишь, еще и встретятся когда.
А может, и не встретятся вовеки.
Перевод с узбекского Александра Наумова
УЗБЕКИСТАН
1
Мой край родной, я о тебе пою,
Ты для меня — вовеки несравненный!
Поэты славят родину свою,
И голос их звучит во всей вселенной.
Летят их песни в дальние края
На серебристых крыльях неустанно,
А мой прекрасный край — земля моя,
Вся она — быль неспетого дастана!
Но немощно перо мое, друзья, —
Узбекистан мой, Родина моя!
2
По райским не скучаю я садам
И не томлюсь по неземному чуду,
Я выдумкам увлечь себя не дам
И россказни пером плести не буду.
Твоей весны алеющим полям
Была хвала пропета Алимджаном,
О славе твоей цел Гафур Гулям,
И в целом мире ей звучать дастаном!
Славна в веках история твоя,
Узбекистан мой, Родина моя!
3
Бывала правда попрана в былом,
И любо мне не всё твое былое.
Задумаюсь о давнем веке злом —
О нем не отзовусь я с похвалою.
И в прошлом было время тяжких бед:
Гремел тиран, и кровь лилась багрово,
Полмира сотрясала двести лет
Лихая злоба деспота хромого.
Тот век своим — нет, не признаю я,
Узбекистан мой, Родина моя!
4
Рассказ о предках — он совсем не прост,
Но в нем начало отдаю я слову
О том, кто высям неба, тайнам звезд
В таблицах дал научную основу.
Но поднял меч убийца-супостат,
И пал мудрец, но стал светилом вечным.
Друзья, не звезды на небе горят, —
То — слезы Улугбека в свете млечном!
Твоей земли велики сыновья,
Узбекистан мой, Родина моя!
5
Передо мной веков мелькает ряд,
И вижу их я в высях и провалах,
И вихрем поколения летят,
Как будто бег времен и не рождал их,
В Америке еще темны огни,
Колумба еще нежат в колыбели,
Но светоч ясной мысли Беруни
Его ведет по океану к цели.
И в них моя есть доля бытия,
Узбекистан мой, Родина моя!
6
Немало видел мир владык земных,
Им всем в могилу пролегла дорога,
Но меж поэтов, певших звучный стих,
Всесветных повелителей немного!
Могучий лев уже пять сотен лет
Пленяет мир поэзией прекрасной,
И страны, где Тимур не знал побед,
Каламу Алишера все подвластны.
Весь мир пленен напевом соловья,
Узбекистан мой, Родина моя!
7
Но есть над всеми предками глава,
Он всех других и выше и любимей,
В великих предках мощь его жива, —
Родной народ, твое я славлю имя!
Ты, голодая, свой последний хлеб
С любовью отдаешь родному сыну,
Ты славу сыновей, груз их судеб
Несешь в веках, не разгибая спину.
Я — твой, народ мой, ты — моя семья,
Узбекистан мой, Родина моя!
8
Чреда веков шумела над тобой,
Прошли зороастрийство, мусульманство,
И сколько темных сил наперебой
Тебя гнело жестокостью тиранства!
Гнев Чингисхана кровью и огнем
Тебя сметал с земли бесчеловечно,
Но ты помчался сказочным конем
И все преграды одолел навечно.
Тебя, мой конь летящий, славлю я,
Узбекистан мой, Родина моя!
9
Ты всякое видал в своей судьбе —
Мед счастья пил и жгучий яд печали,
Кто только гневом не грозил тебе,
Какие вражьи силы не терзали!
Подмоги просишь — стоны к небу взвей,
А бой жесток, и нет ответа зовам,
От крови твоих павших сыновей
Горели ночи заревом багровым.
Я с ними пал бы, кровь из ран струя,
Узбекистан мой, Родина моя!
10
Но светоч солнца мраку не задуть,
И лунный свет не пересилят тени!
Всех угнетенных вывел в дальний путь
Заступник бедняков — великий Ленин.
И меч ты поднял в свой рассветный срок,
И сам себя узнал в луче багряном.
Набиев кровью алою истек,
Чтобы назвался ты Узбекистаном.
Да славятся цветущие края,
Узбекистан мой, Родина моя!
11
Но в мире не бывает тишины:
И мир и труд врагам земли не милы.
Ворвалась в твой покой под гром войны
Орда фашистов — дикие громилы.
Под Данцигом я, раненый, вставал
На тот рубеж, где пал Сабир Рахимов.
Мой край родной! Отпрянул вражий вал,
В далеких землях от тебя гонимый.
Ты — честь и слава вольного житья,
Узбекистан мой, Родина моя!
12
Однажды перед зимнею порой
Ко мне в окно украдкой кто-то глянул.
Ты это был, о край дехканский мой,
Пустынен, наг и сер во мгле сурьмяной.
«Смотри, — сказал ты, — хмурятся дожди,
А хлопок еще виден на равнине,
Иди сюда, на помощь мне приди,
Убрать бы нам ею до зимней стыни!
Я жду тебя, грусть по тебе тая». —
Узбекистан мой, Родина моя!
13
И ты выходишь в дальний свой простор,
Сияешь солнцем ты над Ферганою,
И на белеющих вершинах гор
Палишь костер пастуший под скалою.
Когда лучи рассветные светлы,
Ты, как Айбек, стихи слагаешь щедро,
И волею Хабиба Абдуллы
В пустынях ты разведываешь недра.
Рудник сокровищ, золото жнивья,
Узбекистан мой, Родина моя!
14
Ты славою, мой край, весь мир пройдешь,
Но где ни ступишь ты землей иною,
Будь сам собою, будь с собою схож —
С любимою навеки стороною!
И, верный сын твой, я всегда с тобой —
Со всей твоею прошлою судьбою,
И счастлив твоей будущей судьбой:
Высоты коммунизма пред тобою!
Свободы, счастья бьющая струя,
Узбекистан мой, Родина моя!
15
Цвети, не зная осени, мой край,
Цвети, будь вечно молодой летами,
Трудись, расти, борись и побеждай
И дружен будь с собратьями-друзьями.
В чреде веков неколебимо стой.
Как браг в семье народов многоликой,
Вовек да будет светел образ твой —
Ты — сын Советской Родины великой.
И песней светлый край мой славлю я,
Узбекистан мой, Родина моя!
* * *
Что ж, прощай...
В сердце горечь утраты,
Ты ушла, моя робкая серна.
Где теперь ты? Пропала куда ты?
Кто хранит, бережет тебя верно?
Поздно найдено — рано потеряно...
Что ж, брани — поделом мне урок.
Всех тому обучавший уверенно,
Сам тебя оценить я не смог.
Нераздельны с людского судьбиною
Потерявшие счет испытания.
Ну а я — с головою повинною, —
Мне и песня дана в наказание!
Что ж, прощай...
В сердце горечь утраты,
Ты ушла, моя робкая серна.
Где теперь ты? Пропала куда ты?
Твое сердце кому нынче верно?
Чье ты счастье? Тебе хорошо ли?
К светлым дням приоткрылась ли дверца?
Или любишь кого-то до боли
Ты,
Моя боль,
Боль верного сердца?
ПЕРВАЯ МОЯ ЛЮБОВЬ
Когда, пройдя весь небосвод, луна за облако зайдет,
И луч Венеры проблеснет, светя с тускнеющих высот,
И душу мне печаль сожмет, и в сердце тишина войдет,
Припоминаешься мне ты, о моя первая любовь,
И о тебе мои мечты, о моя первая любовь.
Минула юность — дни отрад и озорства веселый чад,
Бывал печален я и рад, и прав бывал и виноват,
И ведал с сердцем я разлад, и поступал я невпопад,
По я утратил юный пыл, о моя первая любовь,
И сердцем словно бы застыл, о моя первая любовь.
Кто этот мир понять бы смог? Как тайна, он суров и строг.
Он то просторен и широк, то — словно без дверей чертог!
И всех людей он подстерег, и всех к себе он в плен завлек.
Зачем я этого не знал, о моя первая любовь?
Был беззаботен я и мал, о моя первая любовь!
Кет, радостной мечты порыв во мне еще покуда жив,
Но я не искристо смешлив, не лунной уж красой красив!
Хоть вялой осени разлив во мне еще не так бурлив,
Но все ж, горюя по тебе, о моя первая любовь,
Печаль таю я по тебе, о моя первая любовь.
Путь потерявший человек в любви опору обретет,
В беду попавший человек в любви опору обретет,
Печаль познавший человек в любви опору обретет,
А в ком опору я найду, о моя первая любовь?
Ты вспомнишься — я как в чаду, о моя первая любовь!
О, весь я превратился в слух, — скажи, где отзвук твой затих?
Я ко всему на свете глух, — лишь ты в видениях моих!
Рассветный луч еще не тух, как написал я этот стих, —
Ты — сердца стон и свет в очах, о моя первая любовь,
Ты — мой единственный аллах, о моя первая любовь!
КАНАТОХОДЕЦ
Под небом, прямо возле облаков,
Идет, едва дыша, канатоходец,
Идет как бы по лезвию (каков!) —
Прищурясь, не спеша, канатоходец.
О, не жалейте, зрители, хлопков, —
Смотрите: ловок шаг его упорный.
А мы!.. Иной и зорок и толков,
А не пройдет и по дороге торной!
НАЙ
Он наливался соками земли,
Тугим ветрам раскрыв объятья смело,
Но как-то раз чужие подошли,
Вонзили нож в трепещущее тело.
В живое око врезав щель глазка,
Ему долбили мякоть-сердцевину,
И в срезанное горло тростника
Губами дули — дай, мол, песню выну!
Такой беды не знал он и в мороз,
Когда его полосовала стужа,
И боли он не вытерпел, не снес,
И застонал, горюя и недужа.
А люди шли на стоны тростника
И радовались горестному ладу:
От их же зла рыдавшая тоска
Была им в утешенье и в усладу.
Перевод с узбекского Сергея Иванова
ГОРА АРОФАТ
У подножья священной горы Арофат,
Где сходились земные и звездные дали,
В одеяниях белых свершая обряд,
Книгу жизни несметные толпы листали.
Судный День - что такое? Меня ты спросил.
Я увидел его на пути к Арофату,
И слезою горячей песок оросил,
Сердцем чувствуя истины свет незакатный.
Отрешившись от всякой мирской суеты,
Перед Богом паломники все представали,
И шептали молитвы здесь до темноты,
Очищались и души свои исцеляли.
Шли калеки, и старцы ступали едва,
Вездесущего славя, моля о спасенье.
Дней и прожитых лет осыпалась листва,
Жизнь моя - ты в одно уместилась мгновенье.
И тогда же грядущего Судного Дня
Мне по воле Аллаха картина явилась:
Словно море кипело живого огня ...
Я прошел испытанье - и в том - Его Милость!
* * *
В разгар весны осеннее дыханье,
Ночная свежесть сердце холодит.
Зачем напев свирели так печален,
Зачем душа так ноет и болит?
Скользящий луч звезды заледеневшей
Меж листьев сада тянется, блестя.
Я не пойму душой оцепеневшей,
Какая память мучает меня.
Как воины в минуту пораженья,
Понуро смотрят кроны тополей.
И девушки усталой сновиденья
Бессильные витают средь теней.
Вокруг меня гнетущее молчанье,
Не в силах я унять свою тоску.
В разгар весны осеннее дыханье,
И ничего поделать не могу.
* * *
Осенние ветры повеяли снова,
Тревожа уснувшие грезы мои.
Как нить паутинки, скользящей безмолвно,
Приди, дорогая, мой ангел, приди.
Мы будем бродить в предвечернем тумане,
Нам звезды озябшие будут мерцать.
Пусть ветер-бродяга и дождь неустанный
За нами следы наши будет смывать.
Не сетуя, молча, без слов сожаленья
На мир беспредельный мы станем смотреть ...
А осень, как будто любви отраженье,
Вокруг продолжает печально гореть.
ОТКУДА ТЫ ЗНАЕШЬ
Откуда ты знаешь -
Путь звездный, Путь Млечный,
Быть может, мне скажет
О тайне извечной.
Откуда ты знаешь,
Быть может, глаза мне
Без голоса песню
Поют, как сказанья.
Откуда ты знаешь,
Весь мир без границы
Лишь с сердца комочком,
Быть может, сравнится.
Откуда ты знаешь,
Быть может, - кто знает, -
Вдруг кто-то и где-то
Меня вспоминает.
ЛАСТОЧКА
Носит ласточка воду в горящий дом,
Воробей же с соломой спешит к нему.
Может быть, он с пожарами незнаком.
Может, строго судить его ни к чему.
Но на мир обрати внимательный взгляд:
Сколько боли и слез он в себя вместил!
В этом мире все чаще дома горят –
Только ласточки в силах его спасти.
* * *
Полмира сын дорогами прошел
И пред отцом стоит он, как проситель:
- Скажите, почему я друга не нашел?
Смолчал родитель…
Вновь сын в края далекие ушел,
И вновь вернулся в отчую обитель:
- Скажите, почему я верной не нашел?
И снова нем родитель…
- Но почему молчите вы в ответ?! -
Изрек души скитальческой носитель…
- К чему искать, чего в помине нет? -
Вздохнул родитель.
|
